Интернет-конференция президента: продолжение

Интернет-конференция президента России Владимира Путина. Продолжение: — В Рунете продолжают следить за нашим разговором, и, видимо, услышав действительно эту интересную дискуссию по Украине, Андрей Вальков, 36 лет, из Иванова, просит ответить, есть ли надежда на установление нормальных отношений между Россией и Грузией? И сюда же, к этому же вопросу еще один вопрос от Вахтанга, 35 лет, из Тбилиси: «В Интернете сейчас пишут, что в ближайшую неделю буквально, то есть во время саммита „восьмерки“ Тбилиси вроде бы планирует силовую операцию в Цхинвали. Насколько эти слухи обоснованны, спрашивает пользователь Интернета?» И что вы можете сказать обо всем этом, Владимир Владимирович?— Надежда всегда есть. И это надежда не беспочвенна. Грузинский и российский народы всегда не только жили в мире и добрососедстве, а всегда чувствовали свою близость друг к другу, духовную прежде всего близость. Это так и было всегда. Я с удивлением, честно говоря, услышал о том, что в Тбилиси создан Музей оккупации. Я об этом прямо сказал своему коллеги Михаилу Николаевичу: «О какой оккупации идет речь? Кто кого там оккупировал?» Если взять еще сталинские времена, когда у нас все руководство Советского Союза практически состояло из выходцев с Кавказа. Там все органы безопасности возглавляли выходцы из Грузии. Все, почти до одного, в том числе и в других национальных республиках. О чем мы вообще говорим? Такие решения, на мой взгляд, не способствуют нормализации отношений. Что касается возможности проведения каких-то силовых акций в зонах потенциально конфликтных, в зоне, где были этнические конфликты, кровавые события, это было бы непростительной ошибкой, если бы вдруг кому-то взбрело в голову заняться такими провокациями. А иначе как провокацией я назвать это не могу. Что касается Вахтанга, то я и мы все, многие помним и другого Вахтанга — Вахтанга Кикабидзе, он в свое время в известном фильме, помните, по телефону разговаривал: «Ларису Ивановну хочу». Мне бы хотелось, чтобы и тот Вахтанг, который задает вопрос, чтобы у всех у нас, и у него в том числе, было побольше возможностей думать о хорошем, а не о плохом, особенно, что касается российско-грузинских отношений.— А. Гурнов: И, если позволите, еще к этой же теме дополнение. Очень многие пользователи Рунета и в России, и в Тирасполе, и на Северном Кавказе интересуются. Я процитирую одно из писем из Тирасполя. Вадим Власов, 30 лет. «Господин Президент, как поступит Россия в том случае, если непризнанные республики СНГ — Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия — проголосуют на референдумах о вхождении в состав Российской Федерации? Каков будет ваш ответ?" — Мы с уважением относимся к одному из основополагающих принципов международного права — к территориальной целостности других стран. Вместе с тем мы, конечно, понимаем, что нельзя не уважать мнение населения той или иной территории по устройству своей собственной жизни. Это противоречие и в жизни практической, и в документах Организации Объединенных Наций так или иначе всегда присутствовало и присутствует до сих пор. Нам бы хотелось, и мы на этом будем настаивать, чтобы решения подобного рода вырабатывались по общим принципам. Чтобы не было возможным, исходя из так называемой политической целесообразности текущего дня и из политической конъюнктуры сегодняшнего дня, применять одни подходы к одним странам и регионам Европы, скажем, к Косово, и совершенно другие применять к другим, скажем, к Абхазии или Южной Осетии. Вот это мы считаем неправильным. И я говорю об этом открыто, честно абсолютно, в том числе я говорил Михаилу Николаевичу, ну, какая здесь может быть особенность применительно к Косово или к Абхазии? В одном случае — развалилась югославская империя, в другом случае — на обломках советской империи что-то новое образовалось или пытается образоваться. И там есть мусульманское население, и здесь значительная часть населения исповедует ислам, кстати говоря. В чем разница? В каких исторических подходах? И там якобы не хотели жить вместе с другим народом, и здесь тоже проблемы. Они же давние проблемы, они имеют исторические корни. Поэтому мы будем призывать всех участников международного общения к тому, чтобы в данном случае избегать вот этих очень опасных тенденций применения двойных стандартов, а работать по общим правилам, придерживаться основополагающих принципов международного права.— Б. Кендалл: Вот как раз следующий вопрос от Джозефа Одонэла из Ирландии. Он спрашивает: если вы считаете, что Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье имеют право сами решать свою судьбу в таких условиях, как вы объяснили, то почему такого же права нет у Чечни?— Конечно, все имеют право. Если нашему абоненту известно, то он должен знать, если нет, то я напомню. Мы провели в свое время референдум в Чеченской Республике по Конституции Чечни, и там черным по белому написано, что Чечня является неотъемлемой составляющей частью Российской Федерации. Народ в Чечне проголосовал за это, 80 процентов с лишним людей не только пришли на избирательные участки, но и поддержали это решение. Мы обратились прямо к народу. И я вам могу сказать, что в тот период времени, это было несколько лет назад, наверное, в российском руководстве я был чуть ли не единственным, кто предложил пойти на этот шаг. Потому что я исходил из того, что мы в конечном итоге, как бы там драматически ни складывались события, мы должны обратиться к мнению народа. Я говорю это абсолютно ответственно, что я был почти единственным, кто настоял на этом решении, и я не жалею об этом, потому что, повторяю, народ Чеченской Республики поддержал ту Конституцию, которая была предложена и выработана внутри самой Чечни, надо сказать. Правда, мы пошли на достаточно смелый шаг, мы предоставили в рамках этих документов большую самостоятельность, по сути, автономные права Чеченской Республике. И это мы тоже сделали сознательно. Полагаю, что это было правильное решение. То же самое можно сделать в Абхазии и в других местах. И еще одно обстоятельство, поскольку вопрос пришел из Великобритании. Ведь так?— Б. Кендалл: Из Ирландии, это другая страна.— Из Ирландии, хорошо. Но тем не менее мы знаем проблемы Северной Ирландии, мы знаем, как некоторые люди относятся к своей идентичности в Шотландии, в Уэльсе. Никогда Великобритания на протяжении 400 лет, во всяком случае то, что я знаю из истории, не вела ни с кем переговоры на основе возможной дезинтеграции своего государства. И мы не будем.— Б. Кендалл: Тем не менее референдум в Чечне поднял достаточно критики в адрес, как это проводилось. И вот еще один вопрос о Чечне. Это от Юхан Мистрей, который спрашивает: «Стоило ли вести войну в Чечне?». Он пишет, что страдали тысячи жителей Чечни, погибли и многие русские, в том числе на Дубровке и в Беслане. Стоило ли платить так дорого?— Первое, что касается критики того, как проходил референдум в Чечне. Хочу обратить ваше внимание, что мы пригласили международных наблюдателей для того, чтобы они на месте проконтролировали, как это происходило. Заинтересованность в том, чтобы разобраться на месте, как это ни странно, а может быть, это нормально, проявила Организация Исламская конференция и Объединение арабских государств. Они были в Чечне. И я думаю, что это как раз те объединения, которые прежде всего заинтересованы в том, чтобы исламское население Чеченской Республики имело возможность выразить добровольно, в полном объеме выразить свое отношение к этому документу, Конституции. И они в своих замечаниях, были небольшие замечания, но в целом они остались удовлетворены тем, как была организована эта работа, и тем, как происходил этот процесс принятия Конституции. Я знаю, что в западных средствах массовой информации этот процесс и то, как происходило голосование, подвергался критике. Не считаю ее обоснованной. Более того, я полагаю, что оказание морально-политической и информационной поддержки людям, которые с оружием в руках пытаются добиваться своих политических целей, недопустимо в современном мире. Я уже говорил о Великобритании, но такие проблемы есть со страной басков. И не только в Испании, но и во Франции. Во Франции есть и другая территория, как мы знаем, которая заявляет время от времени о сепаратистских тенденциях. В Испании, кроме страны басков, там еще и другие зашевелились. Там и каталонцы зашевелились, есть и другие проблемы. Есть и другие страны Европы, особенно на постюгославской территории. Вам ничего не известно по поводу определенных националистических или сепаратистских тенденций среди, скажем, венгерского населения в некоторых центрально-европейских странах? Зачем раскачивать эту ситуацию в Европе? Очень опасно и абсолютно недопустимо. Теперь по поводу второго вопроса: «Стоило ли нам вести такую борьбу?» Конечно, стоило. Потому что дело для нас уже было не в самой независимости Чеченской Республики. Мы поняли, что нас в покое не оставят силы, которые ничего не имеют общего с интересами чеченского народа, потому что они используют эту территорию как плацдарм для раскачивания Российской Федерации и для нападения на близлежащие регионы России. У нас оттуда люди в массовом порядке начали выезжать во внутренние регионы России, потому что невозможно стало жить на границе с Чеченской Республикой. Бандитизм, похищение людей и так далее в массовом масштабе. За пять-семь лет на рынке Чечни продано и куплено — открыто продано и куплено — более 2500 человек. Вам это о чем-нибудь говорит? Наверное, говорит. Но и это еще не все. Мы просто убеждены, что если бы мы там не привели дело к тому положению, в котором оно находится сейчас, то это не просто бы использовалось как плацдарм для нанесения ущерба России — это пошло бы дальше. Ведь какая была поставлена задача? Создать новое государство от Черного до Каспийского морей. Это было бы абсолютно радикальное государство. Ни нам это не нужно, с учетом того, что у нас есть компактное проживание мусульманского населения в других регионах России, они бы и там бы их пытались «раскачивать» дальше, — и Европе это ни к чему, потому что кроме дестабилизации это ни к чему бы не привело.

— Кендалл Б.: Но вот Вы говорите, что вы не потерпите никогда дезинтеграции России. А те люди в Грузии, которые слушают наш разговор, они могут сказать, что Грузия тоже не терпит. Все то, что происходит в Южной Осетии, в Абхазии, они видят в этом параллелизм.— Отлично. Пускай так же, как и мы в Чечне, проведут там референдум среди местного населения.— Гурнов А.: Владимир Владимирович, мы обещали в самом начале, что будем все-таки одновременно придерживаться рейтинга вопросов на наших сайтах. И я думаю, что вы, конечно, поскольку знакомились, ждете этого вопроса, это один из самых рейтинговых вопросов на Яндексе. Первым задал его еще в первый день, когда было открыто голосование, Роман Иванов, 28 лет. И только за вопрос Романа 15 тысяч проголосовало, плюс были еще дополнительные вопросы в разных редакциях. Но я сохранил редакцию Романа Иванова: «Скажите, чем был продиктован ваш поступок — поцелуй мальчика Никиты в живот?».— Вы знаете, это, конечно, была незапланированная встреча, просто в Кремле, на площади люди подошли, я начал с ними разговаривать, и среди них был этот мальчик, которого Вы упомянули, я уже не помню, как его зовут…— Гурнов А.: Никита.- …Отлично. Он мне показался очень самостоятельным, знаете, очень серьезным. И в то же время ребенок всегда незащищенный, и очень милый был мальчишка. Скажу Вам по-честному, просто захотелось его так потискать, как котенка, но вот это желание вылилось в тот жест, о котором вы упомянули.— Гурнов А.: То есть чистая эмоция?— Да. Ничего за этим просто нет.— Гурнов А.: Позвольте тогда еще один эмоциональный вопрос. Пишет Андрей Турков, 28 лет, москвич. Такой личный очень вопрос: «У меня родился сын!» (Двенадцать восклицательных знаков — только что, видимо, родился).— Поздравляю!— Гурнов А.: «Назвал Матвеем. Владимир Владимирович, как вы думаете, ему повезло, что он родился в России? Только честно». Просит Андрей Турков.— Родину, так же как и родителей, не выбирают. И я, во-первых, поздравляю нашего абонента с тем, что у него родился сын, и сына поздравляю с тем, что он родился. Это уже хорошо. Но я думаю, что вопрос — так я его понимаю — лежит в плоскости наших перспектив, как я их вижу. Я думаю, если сохранится вот тот тренд развития, те темпы роста экономики, социальной сферы, которые сейчас набраны, то, безусловно, наша страна в перспективе 10−15 лет в значительной степени по жизненным стандартам, конечно, приблизится к нашим европейским партнерам, а имея в виду огромную территорию, огромные интеллектуальные возможности, природные ресурсы, она, безусловно, может стать очень комфортной для граждан нашей страны. Но что самое главное и чего бы мне хотелось добиться — мне бы хотелось добиться, чтобы наша страна была страной больших возможностей для любого человека, чтобы любой гражданин нашей страны мог добиваться успеха, мог быть успешным во всех своих начинаниях. Но создать такие условия непросто, для этого недостаточно только интеллектуальных ресурсов или природных ресурсов. Для этого нужно создать необходимые правовые, административные условия. Мы будем работать над этим, и я не сомневаюсь в том, что у России хорошее будущее.— С. Миронюк: Я напоминаю, продолжается пресс-конференция Президента России Владимира Путина. Вы можете прислать ваши вопросы на сайт Яндекса или сайт Би-Би-Си, а мы увидим их на экранах наших компьютеров.— Пожалуйста, Бриджит.— Б. Кендалл: Вот наши следующие вопросы, тоже касаются условий жизни в России. Один из самых популярных вопросов на нашем сайте — о коррупции. Это Кит Малин из Сингапура, который рассказал, что 4 года работал в Санкт-Петербурге, и ему очень мешала повсеместная коррупция, и в работе, и в обычной жизни. «Что надо сделать, чтобы нормализовать ситуацию?» — спрашивает он, чтобы не приходилось бояться, что любой милиционер может тебя задержать, допросить и отпустит только за взятку? — Здесь на самом деле две проблемы. Первая — это проблема собственно коррупции. И вторая проблема — это отношение к иностранцам. И то, и другое — острые и важные вопросы. Первое, что касается коррупции. Она растет там, она, собственно, постоянно сопровождает растущие экономики, страны переходного периода. Для России это стало, к сожалению, актуальным, на мой взгляд, еще и потому, что не только произошли капитальные изменения в экономике при переходе от плановой системы к рыночной, но и рухнула как бы прежня система моральных ценностей, советского времени. А государственный аппарат мало чем изменился. И в советские времена, да и в любой плановой экономике, от решений конкретного чиновника зависело почти все. И многие чиновники и в центре, к сожалению, и на местах до сих пор хотят сохранить такое положение дел, которое вступает в явное противоречие с рыночными механизмами развития общества и самой экономической системы. Мы, конечно, рассчитываем на то, что с ростом гражданского общества, а оно, на мой взгляд, возможно не только при прямом участии и при поддержке государства, но есть еще объективные факторы, я имею в виду, прежде всего, рост, количество так называемого среднего класса. С ростом этого среднего класса и при постоянной поддержке со стороны государства все-таки будет расти гражданское общество. И это самый действенный механизм контроля за бюрократией и самый лучший инструмент борьбы с коррупцией. Но, кроме этого, конечно, и правоохранительные органы будут настраиваться на такую работу, и так далее. Что касается проблем, связанных с иностранцами в России. Мы знаем, что и в других странах эта проблема становится все более и более актуальной. И я уже говорил, полагаю, что это связано с большим притоком иммигрантов, и с тем, что местные граждане, местное население чувствуют себя уже незащищенными, они полагают, что государство недостаточно предпринимает усилий для защиты их собственных интересов, в том числе, повторяю, и на рынке труда. И это выливается в такие безобразные, а подчас и преступные проявления. Третье — борьба с терроризмом. Она тоже иногда захлестывает через край, как у нас говорят. И я согласен с представителями тех неправительственных организаций, которые полагают, что под предлогом борьбы с терроризмом нельзя нарушать основополагающие права человека. Это сложный процесс взаимодействия государства с обществом, и в решении конкретных, достаточно острых проблем, мы их видим и будем над этим работать, конечно.— Гурнов А.: Владимир Владимирович, я хотел бы вернуться к теме терроризма, которой мы сегодня уже касались, но, к сожалению, она одна из тем, которые не уходят с повестки дня. И я думаю, что американские коллеги нас поймут, особенно в связи с годовщиной теракта в Лондоне как раз в эти дни. Вопрос от Александра Низкородова, 43 года. Александр спрашивает у вас следующее, я цитирую по Яндексу: «В СМИ прошла информация о распоряжении Президента Российской Федерации найти и наказать виновников убийства российских дипломатов в Ираке. Это правильно, — пишет Александр Низкородов, — но какова была ваша точная формулировка? — спрашивает он. Некоторые трактуют ваши слова как приказ уничтожить бандитов без суда. Нет ли здесь противоречия закону? С уважением, Александр».— Точной формулировки пока и не было, потому что она возникнет только после того, как завтра Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации примет необходимое постановление, предоставляющее Президенту право использовать вооруженные подразделения и специальные службы за границей для защиты жизни, здоровья и интересов наших граждан. Я не считаю, что здесь есть какое-то нарушение, и вот почему. Потому что статья 51 Устава Организации Объединенных Наций позволяет государствам на индивидуальной основе либо коллективно осуществлять отпор агрессии. При этом статье не сказано, что агрессия должна обязательно исходить от одного государства в отношении другого. Агрессия понимается как обезличенное понятие, дается как обезличенное понятие. Но и это еще не все. После ужасных и трагических событий 11 сентября 2001 года Совет Безопасности ООН принял решение, предоставляющее, по сути, Соединенным Штатам право противодействовать агрессии, которой они подверглись в результате нападения террористов, в рамках статьи 51. Это значит, что и нам такое право должно быть предоставлено. Мы исходим из того, что оно нам уже предоставлено. Кроме этого мы не нарушим ни в коем случае никаких статей Уголовного законодательства, других законных актов Российской Федерации, будем действовать в строгом в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Это не применение смертной казни. Это противодействие агрессии теми средствами, которые страна считает возможным использовать для того, чтобы защитить свои собственные интересы и интересы своих граждан.— Б. Кендалл: Следующий вопрос.— Да, спасибо за подсказку. Это очень правильная подсказка. Завтра как раз годовщина терактов в Лондоне. Я хочу вспомнить об этом, еще раз выразить соболезнования всем пострадавшим, родственникам, которые потеряли своих близких, и выразить надежду на то, что мы и в рамках «большой восьмерки» в Петербурге обязательно вернемся к совместной борьбе с терроризмом.— Б. Кендалл: Спасибо. Многие наши читатели специально регистрировались на нашем сайте, именно чтобы задать вам вопрос. И очень часто спрашивают о визах, почему так сложно получить российскую визу? Вот письмо Майкла Хетли, который пишет: «Я уже два раза подавал документы на туристическую визу, но из-за бюрократической чехарды мне пришлось сдаться. Я уже писал вам, — он говорит, — о своих проблемах. Однажды вы обещали, что иностранцам будет проще получить визу. Почему же я не могу просто полететь в Москву и попросить пограничника поставить мне в паспорте нужный штамп?».— Во-первых, я хочу поблагодарить Майкла за этот вопрос, он дает мне возможность сформулировать позицию Российской Федерации по этой проблематике. И в качестве награды за то, что он дал мне такую возможность, обещаю, что его визовый вопрос будет решен как можно быстрее, нужно только найти его данные, и мы обязательно ему поможем. Привет, Майкл! Вопросы визового обслуживания решаются в современном мире на взаимной основе. Российская Федерация хоть сейчас готова перейти к безвизовому обмену с Евросоюзом и со многими другими странами, мы хоть сейчас это сделаем. Это не от нас зависит, такие письма нужно направлять в Брюссель, в Лондон, в Париж, в Берлин, в другие западные столицы. Мы вообще полагаем, что после крушения Берлинской стены не может быть в Европе возведено никаких других, в том числе и виртуальных стен, связанных с ограничением передвижения граждан по нашему континенту, как минимум по нашему континенту. Я, чтобы здесь не ставить своих партнеров в трудное положение, сразу хочу сказать, что, конечно, многое должна сделать и сама Российская Федерация для того, чтобы граждане европейских стран не боялись, что через территорию России к ним попадут нежелательные элементы, в том числе и террористы, наркотики и так далее. Поэтому у нас огромная задача по укреплению наших южных границ. Мы будем это делать. В принципе мы договариваемся с Евросоюзом о том, что нашей конечной целью в этой сфере является безвизовый обмен. На сегодняшний день нам удалось (говорю, удалось, потому что мы настаивали на этом, а европейские партнеры пошли нам навстречу, сейчас скажу еще, что мы сделали для этого) договориться об облегчении визового режима для ряда категорий граждан. Прежде всего, для студентов, для журналистов, для спортсменов, для людей, которые занимаются политикой, причем не на самом верхнем уровне, а, скажем, и на региональном. В общем, для всех этих категорий людей виза должна предоставляться в облегченном порядке. Нам бы хотелось, чтобы мы перешли к этому безвизовому режиму как можно быстрее. Мы со своей стороны тоже сделали шаги навстречу. Мы подписали с Евросоюзом договор об реадмиссии, то есть о возвращении на нашу территорию людей, которые оказались в европейских странах без соответствующего разрешения.— Б. Кендалл: Помимо всех официальных соглашений вы имеете представление, насколько это трудный и бюрократический процесс?— Я представляю это еще и потому, что знаю, с какими трудностями сталкиваются наши граждане, которые пытаются получить визы в западные страны. Это просто унизительно для некоторых наших граждан, когда, допустим, молодой женщине говорят, что мы не дадим вам визу в Соединенные Штаты только на том основании, что вы симпатичная и молодая, потому что у нас есть подозрение, что вы будете заниматься там проституцией. Это разве не унижение? И пока мы будем сталкиваться с проявлениями подобного рода, мы будем соответствующим образом строить свою визовую политику. Нужно договариваться.— А. Гурнов: Владимир Владимирович, еще один вопрос из Рунета. И, насколько я понимаю, вопрос волнует очень многих российских людей, особенно накануне саммита «восьмерки» в Петербурге, ибо есть сведения, что, возможно, там будет объявлено о снятии окончательного препятствия со стороны США на вступление России в ВТО, есть такие надежды, об этом пишет пресса. И тем не менее у многих россиян нет уверенности, что это нужно. И вот характерный вопрос, я цитирую Павла из Литвы: «Владимир Владимирович, Россия твердым шагом идет в ВТО, в то время как многие эксперты говорят, что ВТО для России невыгодно. Не боитесь ли вы, господин Президент, что членство в ВТО «похоронит» наше сельское хозяйство и многие другие отрасли, кроме добывающих?" — Нет, таких опасений нет. Действительно, с ВТО много проблем, внутри ВТО много проблем. Многие договоренности между странами — членами этой организации — не выполняются. Берутся, но никто не собирается их выполнять. Мы это хорошо знаем. Не знаю, насколько современная Всемирная торговая организация способствует развитию мировой торговли. Это некий знак, такой «сертификат качества», конечно, который создает благоприятные условия для инвестирования, повышает доверие к стране. И это, безусловно, и плюс. Это в целом должно, по мнению наших экспертов, положительно отразиться на развитии нашей экономики. Имея в виду, что у населения должно появиться больше товаров лучшего качества и по меньшим ценам. Это, конечно, будет ставить отдельных наших производителей в непростое положение. По мнению тех, кто выступает за вступление России в ВТО, это будет означать, что наши производители внутри страны вынуждены будут использовать лучшие технологии, добиваться лучшего качества и в конечном итоге население должно выиграть. Вот логика сторонников этого. Что касается сельского хозяйства, то я не думаю, что здесь могут возникнуть большие проблемы, потому что главная тема, которая обсуждается в рамках ВТО сегодня, заключается в том, на каком уровне можно оставить поддержку экспорта сельскохозяйственной продукции. А у нас лучше в этом отношении положение, чем в других странах. «Лучше» — так условно скажу, в том смысле, что у нас вообще нет никакой экспортной поддержки, нам нечего здесь защищать. Что касается поддержки отдельных отраслей, в том числе и сельского хозяйства внутри страны, то мы в ходе переговорного процесса с нашими партнерами добились таких показателей, которые значительно превышают не только то, что мы сегодня делаем по поддержке сельского хозяйства, но и наши возможности по его поддержке на многие годы вперед. Поэтому это нас не очень тревожит. Вместе с тем я хочу особенно обратить на это внимание, мы не согласимся с такими условиями, которые считаем для себя неприемлемыми. Мы, например, полагали, что филиалы банков, допустим, не могут быть свободно открыты сегодня, во всяком случае, в России, имея в виду и перемещение капиталов, борьбу с отмыванием денег, полученных криминальным путем. У нас есть некоторые и другие вопросы, в том числе и по сельскому хозяйству, это касается, допустим, использования генетически модифицированной продукции. Вот в Европе приняты такие правила, а нам некоторые наши партнеры по переговорам пытались навязать условия, при которых мы взяли бы на себя обязательства не информировать граждан о том, что тот или иной продукт производен с помощью генной инженерии. Вот такие постановки вопроса и такие подходы для нас неприемлемы, и мы будем добиваться поиска взаимоприемлемых решений как для нас, так и для наших партнеров.— А. Гурнов: Генетические продукты тоже волнуют людей. Гаяне, 20 лет, как раз именно об этом вас спрашивает: «Владимир Владимирович, хотелось бы обратить ваше внимание, — пишет она, — именно на проблему генетически модифицированных продуктов». Причем она просит даже сузить эту проблему, она говорит: «Не следует ли запретить их использование хотя бы для приготовления детского питания? А пока это происходит».— Принят закон, не помню уже точную дату, но несколько лет назад, принят закон, согласно которому производитель обязан информировать потребителя о том, что тот или иной продукт произведен с помощью современных технологий, генной инженерии, даже в том случае, если в этом продукте есть источник, в котором более одного процента получено с помощью этих технологий. Поэтому, я полагаю, в этом случае потребитель может сам для себя принять решение, использовать эти продукты или нет. Собственно, то же самое практически, по сути, применяется и в странах Евросоюза.— Б. Кендалл: Следующий вопрос. Нам пишут со всего мира о проблеме расизма в России и особенно из Африки. Ноул из Найроби (Кения) спрашивает: «Как вы боретесь с этой проблемой? Я учился в России и меня дважды избивали из-за моего цвета кожи. У меня даже остался шрам на руке».— Проявления подобного рода для России являются крайне опасными, потому что Российская Федерация — это многонациональное и многоконфессиональное государство. И если мы не будем давать этому должного отпора, то это подрывает наши внутренние устои, собственно, базис существования самой России. Мы, конечно, будем с этим бороться. Почему это происходит, я уже сказал. На мой взгляд, это связано со многими факторами, в том числе это связано с достаточно большим притоком иммигрантов и с реакцией местного населения на то, что, по мнению некоторых граждан, Правительство недостаточно делает для того, чтобы защищать их собственные интересы. Эти проблемы должны решаться и будут решаться в России последовательно на законодательном уровне и с помощью правоохранительных органов. Но этого, конечно, недостаточно. Мы понимаем, что нам нужно заниматься и воспитательной работой, нужно работать с молодыми людьми, но любые крайние проявления, любой выход за рамки действующего законодательства будут преследоваться в уголовном порядке.

— Кендалл Б.: Но вас тревожит этот рост такого поведения? — Да, меня это беспокоит. Я уже сказал почему. Не только потому, что это подрывает авторитет России на международной арене — это наносит ущерб усилиям Правительства по созданию благоприятных условий для внутреннего развития.— Кендалл Б.: Судя по письмам этих африканцев, особенно африканских студентов здесь, они чувствуют себя совершенно незащищенными.— Я их понимаю и сочувствую. Повторяю, будем делать все для того, чтобы эту ситуацию изменить. И в то же время, конечно, хочу обратиться и не только к ним, но ко всем иностранцам, проживающим и планирующим посетить Россию, — нужно, конечно же, придерживаться действующего в России законодательства. Не все это соблюдают.— Гурнов А.: Владимир Владимирович, очень многие наши пользователи Интернета, по их вопросам видно, что они хотели бы использовать возможность, чтобы получше вас узнать, по-человечески. Поэтому вы, наверное, заметили, что очень много личных вопросов. Один из таких вопросов от девушки с холодным, но очень нежным именем Снежана. Она спрашивает: «Имеет ли право Президент страны на ошибку и на какую?» Как бы вы на это ответили?— Полагаю, что любой человек имеет право на ошибку. А руководитель правительства, глава государства — это прежде всего человек, а уж потом политический деятель, начальник или как угодно назовите. Но мы все понимаем, что от решений людей, которые находятся на таком уровне, очень многое зависит. Зависит подчас безопасность миллионов людей, их благосостояние. И поэтому одно из главных начал в деятельности Президента, главы государства или главы правительства заключается в чувстве ответственности, с которым он должен подходить к исполнению своих обязанностей. Это чувство ответственности никогда не должно покидать главу государства.— Кендалл Б.: Следующий вопрос о демократии в России. Многих волнует то, что происходит с демократией в России. Виталий из Ульяновска прислал на наш сайт Би-Би-Си такое письмо. «Я голосовал за Вас, — он пишет. — Но страна все больше отходит от демократии. Сильной оппозиции нет, выборов почти нет, свободного от государства телевидения и радио тоже нет. Когда же вы планируете вернуться к демократии?».— Если сказать по-честному — а у нас честный разговор — я сомневаюсь, что Виталий за меня голосовал. Но это может быть. Я этого не исключаю, но сомневаюсь. А по существу я могу вам сказать так. Что касается демократии и свободы средств массовой информации. Думаю — уверен — без развития демократии, без свободы прессы, без развития институтов гражданского общества у России не будет будущего. Она не сможет справиться с проблемами, о которых мы уже здесь упоминали, скажем, с коррупцией. Она не сможет обеспечить высокие темпы своего экономического роста потому, что не будет должного уровня экономической свободы. Мы выбрали это сами давно и не под каким-то принуждением, а потому что полагали, что это оптимальный путь развития страны. Мы и дальше будем все это делать. Не считаю, что в предыдущие годы мы в полной мере обеспечивали свободу прессы, потому что, по сути, общенациональные каналы находились под полным контролем со стороны отдельных олигархических групп, которые не только финансировали вбелую и вчерную сотрудников тех или иных телевизионных компаний, но еще и держали там вооруженную охрану, которая могла и «пальчиком погрозить». Мы знаем, что у нас были и трагические случаи. Сегодня у нас, боюсь ошибиться, свыше трех тысяч телерадиокомпаний в России (по-моему, 3500−3700). Даже если было бы желание все проконтролировать, как мы с вами понимаем, это невозможно. Более того, очень активным образом развивается кабельное телевидение и идет переход на цифру. И мы не только не сворачиваем этот процесс, а всячески будем его дальше поддерживать. Это технологическая база для развития демократических процессов в сфере средств массовой информации. Что касается печатных средств массовой информации, то их — десятки тысяч. По-моему, 40 тысяч, что ли, затрудняюсь назвать их общее количество. Значительная часть из них принадлежит западным инвесторам. Рад, что есть такие люди, которые тем не менее критически оценивают состояние дел в этой сфере. Это говорит о том, что у нас есть люди, которые думают иначе, чем представители власти, но мне кажется, то, что мы сегодня имеем возможность выслушать Виталия, говорит о том, что демократия у нас в надежных руках и развивается в правильном направлении.— Кендалл Б.: Тем не менее центральное телевидение теперь эффективно под контролем государства. И Вы бы все-таки согласились, за рубежом это производит такое впечатление, что Россия стала более авторитарной? Вы согласны с этим?— Нет, конечно, не согласен. Могу сказать, что у нас есть государственный канал, чисто государственный — это компания ВГТРК и телевизионный канал РТР. Это чисто государственный канал, который выражает государственную точку зрения. Есть акционерное общество — это «Первый» канал, в том числе с участием иностранных инвесторов. И есть другой общенациональный канал — НТВ, который принадлежит компании «Газпром». Да, в этой компании 51 процент принадлежит государству (кстати, совсем недавно стал принадлежать государству). Но я знаю и в Западной Европе компании, которые называются абсолютно независимыми, но в которых главными инвесторами, главными держателями акций являются компании, в которых, в свою очередь, государство имеет контрольный пакет. И здесь нет ничего удивительного. Вопрос не в том, что в двух или трех компаниях государство присутствует в том или ином виде. Вопрос в том, что мы делаем по развитию независимой сети. А я уже об этом сказал — свыше 3,5 тысяч независимых телерадиокомпаний. Невозможно проконтролировать, даже если бы кто-то захотел. А уж по печатным изданиям и говорить не хочу — 40 тысяч!— Кендалл Б.: А политическая оппозиция в России?— Конечно, политическая оппозиция очень нужна для любой страны, всегда очень востребована. И мы всегда будем поддерживать эту политическую оппозицию. И я говорил уже об этом несколько раз, в том числе и на встрече с ведущей партией в сегодняшнем парламенте, с «Единой Россией». Но успех оппозиции зависит не только от того, что она оппозиционна. Успех оппозиции зависит от того, насколько ее политические установки отвечают интересам подавляющего большинства населения страны.— Гурнов А.: Владимир Владимирович, мне кажется, что одной из примет сегодняшнего дня — и это очень хорошо отражают вопросы и голосование на сайте Яндекс — оказывается то, что людей политика и экономика начинают интересовать в равной степени, и то и другое людям очень интересно. И вот еще один вопрос с этого же сайта от Подсекиной Ирины, 45 лет. Вот что волнует эту женщину: «Уважаемый Президент! Чем грозит россиянину свободная конвертация рубля? Это вроде бы хорошо. Но вдруг рубль молниеносно окрепнет и курс его поднимется, скажем, до 17 рублей за доллар?" — Думаю, что ничем свободная конвертация рубля, свободная конвертируемость рубля россиянам не угрожает. Наоборот, это создает больше удобств для использования национальной валюты, делает ее более привлекательной для наших торгово-экономических партнеров, может сделать ее универсальной валютой, во всяком случае, в расчетах с нашими традиционными партнерами на пространствах бывшего СССР. Это вполне реально, это по факту уже происходит. А что же касается укрепления реального и эффективного курса рубля, то мы, разумеется, знаем все проблемы, с которыми сталкивались страны в других частях мира, в Европе в том числе. Есть т?